Конверты и почтовые карточки с рисунками художника Владимира Зарубина вызывали «дополнительные» улыбки много миллиардов раз. Точную цифру не назовут даже всезнающие сотрудники статистического бюро: в Советском Союзе каждая из двухсот пятидесяти зарубинских почтовых открыток и каждый из семи десятков его конвертов разошлись по свету многомиллионными тиражами. Поди, подсчитай!
На Дальнем Востоке по сюжетам Зарубина школьники пишут сочинения. В Одессе жила заядлая собирательница всевозможных ежей, основа её коллекции — зарубинские «колючие». Многие мои ровесники в детстве при любой «деньрожденьевской» или просто праздничной необходимости выискивали в окошках киосков «Союзпечати» открытки именно Владимира Зарубина. Да и вообще, существуй у нас какой-нибудь весёлый орден Улыбки, одним из первых кандидатов на его получение — судя по обилию писем, получаемых художником со всех концов страны, — был бы Владимир Зарубин.
Вспомним великого художника советских праздничных открыток, перечитав интервью с ним из журнала «Филателия» из начала 1990-х...
С разговора именно об этих письмах, получаемых художником со всех концов страны и началась беседа с самым «несерьёзным» художником:
— Приятно, конечно, что люди не оставляют без внимания мои работы,— сказал Владимир Иванович — Пишут, просят побольше рисовать, а наиболее активные подсказывают сюжеты.
— И помогает?
— Разве что морально. Мне вообще трудно работать по заказу. Всё своё «изобретаю» сам. А рисовать тянет всегда. Даже если занемог, просто ложусь и думаю. Открытку или конверт вначале «обкатаю» в голове так, что потом на бумагу всё переходит очень быстро.
Но затем перерисовываю сюжеты порой по нескольку раз: закончу, как будто, присмотрюсь — нет, не совсем то. Берусь вновь добавлять, убирать детали рисунка.
— Все, кто знаком с Вашими цельными вещами, в один голос заявляют, что они не статичны, имеют сюжет, так сказать, с продолжением.
— Маленькая сказка в рисунке...
— Ну да, именно так. Это пришло из мультипликации? Ваше имя часто встречается в титрах.
— Если быть точным, то сделал я сто три мультфильма, в содружестве с другими художниками, конечно. Например, в «Маугли» из десяти частей — две с половиной мои. Работал в двух первых выпусках «Ну, погоди!». Сыщик в «Бременских музыкантах» тоже мой. Много работал у Котёночкина, у Цехановского.
А на «Союзмультфильм» пришёл с завода. Кем я до этого только не был! И слесарем, и браковщиком, и дежурным мастером, и... крановщицей. То есть, только числился на этих весьма экзотических для моей профессии должностях, а был-то всё время заводским художником. И вот увидел объявление, что набираются слушатели на курсы мультипликаторов.
— Владимир Иванович, а как пришли к рисованию именно почтовых открыток?
— Созданием открыток и конвертов занялся сравнительно поздно. Знаете, хотелось найти отдушину, ведь работа мультипликатора — изнурительная, нервная. Вот и попробовал силы сначала в «Крокодиле», «Малыше», «Изогизе». Первая почтовая открытка вышла под редакцией Юрия Ряховского.
— Известное коллекционерам имя.
— Он помог мне найти себя в почтовой графике. А уж зверушки — медвежата, зайцы, ёжики, а также гномы и другие герои — мои, только мои.
— Они в самом деле узнаваемы, имеют собственное неповторимое лицо.
— Как раз из-за этой их оригинальности у меня бывали сложности на худсоветах. Ну, это ещё в «те» времена. Посмотрят, бывало, эскиз и начинают разбирать его с соцреалистических позиций: «А где это вы видели собаку, ходящую на двух лапах?», или: «Какой же медведь будет кричать в лесу “Ау!”?» Как объяснишь? Или вот история с весенней открыткой, на которой Ёжик преподносит Ежихе леденцового петуха. Он у меня был в сапогах, так худсовет заставил обувь с Ёжика снять. Открытку я переделал, но Ёжика стало жалко — легко ли босиком в мартовском снегу? Вот я ему одну лапу поднял, чтоб не мёрзла... В предыдущие годы немало моих открыток и конвертов, как говорится, распушили почём зря на худсовете.
— А что-либо более серьёзное нарисовать для почты не пробовали?
— Нынешней весной вышла пейзажная открытка к 8 Марта. Но это для меня не характерно. Давным-давно попробовал сделать первомайскую — но это чужая тема. Понял сразу, что мне не тягаться с теми художниками, которые набили руку на политических темах.
— И слава Богу. Зная Вас автором добрых и улыбчивых цельных вещей, трудно представить Владимира Зарубина в иной роли. А где же истоки Ваших сказочных почтовых «сценариев»?
— С детства очень люблю зверушек, птиц. Вот и сейчас на балконе кормушка с салом. Утром дятел прилетал...
— Новый сюжет?
— Возможно. Насколько помню, и первый мой в жизни рисунок связан с животными и с... улыбкой: бежит лошадь, а у неё из-под хвоста «яблоки» падают. Мне пять лет тогда было, так этот рисунок по всей деревне из рук в руки переходил. Там же, в сельском доме, впервые приобщился к искусству. Отец приносил много книг по живописи, имел неплохую (а по меркам сельской местности — просто замечательную) — в пять тысяч экземпляров — коллекцию открыток.
Нет, если отвлечься от почтовой графики, то могу сказать: в серьёзной живописи пробовал себя всегда. Вот давнишние пейзажи на стене, да и теперь вон подрамники готовые стоят, есть задумка большого пейзажа.
— Тем не менее, вижу на столе ещё одну открытку.
— На это, как всегда, нашлось время и настроение тоже. На почту эта вещь попадёт ещё не скоро, так что сегодня, можно сказать, предварительный просмотр у нас с вами. Видите: Петух с Собакой. Это я уже заглядываю в будущий Новый год Петуха, который передаёт эстафету совсем ещё далёкому году Собаки.
- Спасибо за эту маленькую раскрытую творческую тайну. Надеюсь, не пропущу открытку, когда она появится на почте. А скажите, Владимир Иванович, что главное для Вас в творчестве?
— Рисую конверты и открытки с моими зверушками, надеясь на самое важное: может быть это поможет людям стать чуть добрее.
Из журнала «Филателия» №8 за 1992 год
Светлая память о великом советском художнике, нарисовавшем Праздник, будет всегда жить в сердцах мальчишек и девчонок из 70-80-х годов прошлого века...
Все открытки в материале из нашей собственной коллекции, оцифрованы и обработаны для вас.
С наступающим!
